- Важное место в вашем докладе занимает Украина. Как вы расцениваете последние события там?
- Я бы назвала это осторожным оптимизмом: столкновения, хоть и в меньшем масштабе, продолжаются. С обеих сторон сражается немало самых разных формирований - уверенности, что они всегда выполняют приказы командования, нет. Со стороны Украины военную иерархию отследить легче, хотя есть сложности с добровольческими батальонами. С формированиями самопровозглашенных республик тоже есть трудности. Еще один вопрос, который в последнее время часто встает, - амнистия. Мы категорически против того, чтобы она распространялась на людей, несущих ответственность за военные преступления. Это ведет к заморозке конфликта.
- А заморозка конфликта - это плохо?
- С одной стороны, замороженный конфликт лучше, чем активная фаза, с другой - это бомба замедленного действия.
- Amnesty призывает постоянных членов Совбеза ООН отказаться от права вето в ситуациях, когда совершаются «масштабные военные преступления». Не противоречит ли такая «дискриминация» великих держав принципам, на которых создавалась ООН?
- Нет, потому что мы лишь предлагаем постоянным членам Совбеза взять на себя обязательства в определенных обстоятельствах не блокировать требования международного сообщества. При этом речь идет о державах, безопасности которых в современном мире, по сути, ничто не угрожает.
- В докладе говорится, что позиция РФ не позволила Совбезу принять эффективные меры по урегулированию на Украине. Недавно то же самое говорили по Сирии…
- Мы критически реагировали на блокирование РФ резолюций по Сирии - в частности, когда рассматривалась передача сирийского досье в Международный уголовный суд. Но год назад Москва поддержала резолюцию, позволившую доставить сирийцам гуманитарную помощь, и это спасло тысячи жизней.
- Вы по-прежнему считаете ошибкой, что сирийское досье не было передано в Гаагский трибунал?
- Да, проблема абсолютной безнаказанности в Сирии проистекает во многом именно оттуда. Передача сирийского досье в Гаагу могла бы стать хорошим сдерживающим фактором.
- В украинском конфликте та же безнаказанность?
- Масштабы происходящего в этих странах трудно сравнивать. Но утверждать, что на Украине та или другая сторона конфликта привлекает виновных к ответственности, трудно. Хотя с Киевом в этом смысле у нас складывается более содержательный диалог, с другой стороной - нет.
- В чем это проявляется?
- Когда мы предоставили Киеву информацию о нарушениях, совершаемых добровольческими батальонами, у нас состоялся предметный разговор и с генпрокурором, и с главным военным прокурором.
- А эффект это возымело?
- Расследования были начаты, но до тех пор, пока виновные не привлечены к ответственности, ответить на этот вопрос трудно.
- Из вашего доклада следует, что ухудшение ситуации с правами человека в РФ напрямую связано с ситуацией на Украине…
- В плане преследования инакомыслия. Стало гораздо больше нападок на независимые СМИ, возросла самоцензура, уровень пропаганды стал колоссальным. Вспомнили про законы о госизмене, об иностранных агентах. Понятно, что образ «внешнего врага» очень этому поспособствовал.
- А на Украине образом «внешнего врага» не злоупотребляют?
- Тенденция схожая. Я бы не сказала, что ситуация со свободой слова там такая же, как в России, но, если так пойдет и дальше, уже скоро можно будет проводить параллели. Вспомните попытки закрыть ток-шоу Савика Шустера, потому что прозвучавшее там мнение не совпало с мнением украинского руководства, или то, как мою коллегу из Human Rights Watch Татьяну Локшину заставили покинуть эфир Громадьского ТВ. Вызывает обеспокоенность и решение властей Украины приостановить аккредитацию российских журналистов. Когда отказывают журналистам, представляющим конкретную страну, - это, безусловно, серьезное ограничение свободы слова.
